Аввакум – истовый подвижник православия
К 400 – летию со дня рождения протопопа Аввакума (Петрова).
Аввакум родился на Нижегородской земле в селе Григорове в 1620 году в семье потомственного приходского священника Петра Кондратьева. Отец его рано умер, и мальчик воспитывался матерью, которая и внушила сыну глубокое религиозное чувство. Она придерживалась старых православных канонов и проводила в молитвах и постах все свободное время. Мать Мария, позднее постриглась в монахини и получила имя Марфа. Воспитанный так с детских лет Аввакум повзрослев, стал харизматическим религиозным наставником. Будущий проповедник был приучен к аскетическому образу жизни и стремился к святости, читал духовную литературу, много молился. В семнадцать лет Аввакум, по указанию матери, женился на четырнадцатилетней сироте Анастасии, дочери местного кузнеца. Анастасия Марковна стала для Аввакума верной спутницей и помощницей.
В 22 года он был рукоположен в диаконы, позднее стал священником, а в 1652 году возведен в протопопы (протоиерей). Когда переехал жить в Москву, вступил в кружок ревнителей благочестия. Члены кружка стремились поднять дух церковной жизни и боролись с простонародными увеселениями, потому что считали их пережитками язычества. Аввакум подписал челобитную, ходатайствующую о возведении митрополита Никона в сан патриарха. Став патриархом Никон стал проводить церковные реформы. Например, заменялось двуперстное крестное знамение троеперстным, исправлялись церковные книги и устои. Аввакум и его единомышленники выступили против этих нововведений.
В 1653 году Аввакум был сослан сначала в Тобольск, а затем его отправили в составе отряда воеводы Афанасия Пашкова через сибирскую тайгу в Нерчинск. Вместе с Аввакумом терпела тяготы жизни и его семья. После того как патриарх Никон попал в немилость к царю, Аввакум был возвращен в Москву, где встретил добрый прием. Но увидев, что он так же выступает против церковных реформ, власти снова отправили его в тюрьмы и ссылки.
Протопоп Аввакум, везде, где бы он не находился, вел деятельность против никонианской «ереси». Его характер и принципиальность вызывали уважение не только у сторонников, но и противников его взглядов.
Аввакум был не только деятелем старообрядчества, но и писателем, публицистом. «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» – выдающееся произведение древнерусской литературы. Автор рассказывает о своей жизни, полной испытаний и страшных лишений. «Посем привезли в Брацкой острог и в тюрьму кинули, соломки дали. И сидел до Филиппова поста в студеной башне; там зима в те поры живет, да Бог грел и без платья. Что собачка, в соломке, коли накормят, коли, нет. Мышей много было, я их скуфьею бил. Все на брюхе лежал: спина гнила. Блох да вшей было много. Хотел на Пашкова кричать: «прости!» — да сила божия возбранила, — велено терпеть». Он повествует о тяжелых условиях жизни своей семьи в сибирских условиях: «Бедная брела, брела, да и повалилась, и встать не может. Опосле на меня бедная пеняет: «Долго ль, протопоп, сего мучения будет?». И я ей сказал: «Марковна, до самыя до смерти. Она же: «Добро, Петрович, и мы еще побредем впредь»». Аввакум считал Настасью идеалом православной женщины, он называл ее не иначе, как «помощница ко спасению». «Таже послали меня в Сибирь с женою и детьми. И колико дорогою нужды бысть, тово всево много говорить, разве малая часть помянуть. Протопопица младенца родила; больную в телеге и повезли до Тобольска; три тысящи верст недель с тринадцеть волокли телегами и водою и саньми половину пути», — эти прочитанные отрывки, совершенно не вписываются в нормы человеческой жизни. Анастасией восхищались жены каторжников, ссыльных и декабристов, своим примером она вдохновляла женщин, которые бросали сытую жизнь, и отправлялись вместе с мужьями.
Для нас интересно и то, что в книге он с восторгом описывал окрестности Байкала, восхищался обилием рыбы и всякой живности на Байкале. «Птиц зело много, гусей и лебедей, по морю, яко снег, плавают. Рыба в нем – осетры и таймени, стерледи и омули, и сиги, и прочих родов много. Вода пресная… А все то у Христа наделано для человеков, чтоб, упокояся, хвалу Богу воздавал».
«Житие протопопа Аввакума» понятно нам, живущим в двадцать первом веке. Произведение написано на русском языке, его отличает простая народная речь. Оно вызывало восхищение известных писателей: Ивана Тургенева, Льва Толстого, Федора Достоевского, Максима Горького и других мастеров слова. «Печальник земли русской и собиратель ее единого духа» так называл Валентин Распутин протопопа Аввакума.
Четырнадцать лет он просидел на хлебе и воде в земляной тюрьме в Пустозерске, продолжая свою проповедь, рассылая грамоты и послания. Но, его резкое письмо к царю Фёдору Алексеевичу, в котором он критиковал царя Алексея Михайловича и патриарха Иоакима, решило его участь и его сподвижников: все они были сожжены в срубе в Пустозерске, в Заполярье, в 1682 году. В 1916 году старообрядческая церковь причислила протопопа Аввакума к лику святых. Восхищает и удивляет несгибаемая воля и сила духа Аввакума.
5 июня 1991 года в селе Григорове Нижегородской области состоялось открытие памятника Аввакуму. А 27 апреля 2012 года староверами — поморцами рядом с крестом была освящена часовня в память Пустозерских мучеников.
Стихотворение Варлама Шаламова «Аввакум в Пустозерске» раскрывает образ протопопа Аввакума.
«Не в бревнах, а в ребрах
Церковь моя.
В усмешке недоброй
Лицо бытия.
Сложеньем двуперстным
Поднялся мой крест,
Горя в Пустозерске,
Блистая окрест.
Я всюду прославлен,
Везде заклеймен,
Легендою давней
В сердцах утвержден.
Сердит и безумен
Я был, говорят,
Страдал-де и умер
За старый обряд.
Нелепостей этот
Людской приговор:
В нем истины нету
И слышен укор.
Ведь суть не в обрядах,
Не в этом — вражда.
Для Божьего взгляда
Обряд — ерунда.
Нам рушили веру
В дела старины,
Без чести, без меры,
Без всякой вины.
Что в детстве любили,
Что славили мы,
Внезапно разбили
Служители тьмы.
В святительском платье,
В больших клобуках,
С холодным распятьем
В холодных руках
Нас гнали на плаху,
Тащили в тюрьму,
Покорствуя страху
В душе своему.
Наш спор — не духовный
О возрасте книг.
Наш спор — не церковный
О пользе вериг.
Наш спор — о свободе,
О праве дышать,
О воле Господней
Вязать и решать.
Целитель душевный
Карал телеса.
От происков гневных
Мы скрылись в леса.
Ломая запреты,
Бросали слова
По целому свету
Из львиного рва.
Мы звали к возмездью
За эти грехи.
И с Господом вместе
Мы пели стихи.
Сурового Бога
Гремели слова:
Страдания много,
Но церковь — жива.
И аз, непокорный,
Читая Псалтырь,
В Андроньевский черный
Пришел монастырь.
Я был еще молод
И все перенес:
Побои, и голод,
И светский допрос.
Там ангел крылами
От стражи закрыл
И хлебом со щами
Меня накормил.
Я, подвиг приемля,
Шагнул за порог,
В Даурскую землю
Ушел на восток.
На синем Амуре
Молебен служил,
Бураны и бури
Едва пережил.
Мне выжгли морозом
Клеймо на щеке,
Мне вырвали ноздри
На горной реке.
Но к Богу дорога
Извечно одна:
По дальним острогам
Проходит она.
И вытерпеть Бога
Пронзительный взор
Немногие могут
С Иисусовых пор.
Настасья, Настасья,
Терпи и не плачь:
Не всякое счастье
В одеже удач.
Не слушай соблазна,
Что бьется в груди,
От казни до казни
Спокойно иди.
Бреди по дороге,
Не бойся змеи,
Которая ноги
Кусает твои.
Она не из рая
Сюда приползла:
Из адова края
Посланница зла.
Здесь птичьего пенья
Никто не слыхал,
Здесь учат терпенью
И мудрости скал.
Я — узник темничный:
Четырнадцать лет
Я знал лишь брусничный
Единственный цвет.
Но то не нелепость,
Не сон бытия,
Душевная крепость
И воля моя.
Закованным шагом
Ведут далеко,
Но иго мне — благо
И бремя легко.
Серебряной пылью
Мой след занесен,
На огненных крыльях
Я в небо внесен.
Сквозь голод и холод,
Сквозь горе и страх
Я к Богу, как голубь,
Поднялся с костра.
Тебе обещаю,
Далекая Русь,
Врагам не прощая,
Я с неба вернусь.
Пускай, я осмеян
И предан костру,
Пусть прах мой развеян
На горном ветру.
Нет участи слаще,
Желанней конца,
Чем пепел, стучащий
В людские сердца.
В настоящем гробу
Я воскрес бы от счастья,
Но неволить судьбу
Не имею я власти».
Халитова Л.Н., гл. библиотекарь